Стихия Земли в индивидуации К.Г. Юнга

Мифологема стихий в картине мира

В мифологии эллинов Гея-Земля и Уран-Небо экспериментировали с населением Земли, зачиная и рожая Сторуких (Вихри и Пучины), Киклопов (подземный огонь и небесное сияние) и каменных Людогоров-великанов (Голосовкер Я.Э., Сказания о титанах). Отец Уран неизменно ввергал их обратно в чрево матери, устрашась бесконтрольностью и мощью стихийных сил. В этих сказаниях про начало мира мы встречаемся с одним из первых мифологических упоминаний о первородных стихиях Воды, Огня, Воздуха и Земли.

Другие истории уже из философии античности сообщают, что в окружающем пространстве движутся неделимые частицы — первоатомы огня, земли, воздуха, воды (Демокрит), вокруг центра Земли расположены сферы четырех первоэлементов — земли, воды, воздуха и огня (геоцентрическая космология Аристотеля), Вселенная создана из четырех основных элементов (Эмпедокл), а четыре свойства природы (сухость, влажность, холод, тепло) определяют четыре «сока» тела и четыре темперамента (Гиппократ, Гален).

В средневековой медицине Парацельса первоэлементы обрели персоницификацию и как элементали существовали в непосредственной близости к людям. Огню соответствовали Саламандры, Земле — Гномы или Цверги, Воде — Нимфы, Ундины и др., а Воздуху — Сильфы и Сильфиды. Природа для Парацельса представлялась живой, элементали, лишенные тела и души были духами Природы, а человек в отличие от них был призван воплотить единство духа, души и тела и познаваем алхимической наукой опять же через свою «мать» — материю стихий (Парацельс, Парагранум).

К.Г. Юнг, посвятивший Парацельсу отдельную работу пишет следующее:

Он не отверг духа, в который верил, но возвел рядом с ним противоположный принцип материальной субстанции: земля в противовес небу, природа в противовес духу (Юнг К.Г., Парацельс).

В 1661 году натурфилософ и богослов Роберт Бойль указал, что четыре стихии Аристотеля не могут быть признаны в качестве элементов. Элементами следует называть неразложимые составляющие вещества, состоящие из первоматерии. Это представление, пережив рационализм эпохи Возрождения сблизилось с современными понятиями «химический элемент» и «элементарная частица». В итоге бесконечное многообразие проявлений пермоматерии стали объяснять наличием 350-и элементарных частиц, которые невозможно расщепить на составные части. Они не малозначительные, а изначальные и неделимые.

Более крупные явления, известные в научной картине мира как четыре агрегатных состояния вещества (твёрдое, жидкое, газообразное и плазменное), а также литосфера, гидросфера, атмосфера и магнитосфера вполне можно поставить в соответствие с аристотелевскими сферами четырёх элементов и воспринимать их как физическое воплощение известных стихий.

Стихии и первоэлементы в аналитической психологии

Идеи об одухотворении материи и о высвобождении духа из тюрьмы материального, соотнесенность микро- и макрокосма прослеживаются от средневековья до глубинной психологии наших дней, а основателя аналитической психологии К.Г. Юнга можно назвать продолжателем исследований первоэлементов и стихий.

Архетипические силы коллективного бессознательного напоминают нам, что духи и божества стихий все еще живы. Четыре стихии можно рассматривать сегодня как амплификацию принципа четверичности и потенциально возможного пространства индивидуации в Духе (Огонь и Воздух) и в Теле (Земля и Вода).

Также как из ограниченного количества элементарных частиц рождаются все воплощения и трансформации материи, из ограниченного количества априорных идей складываются все религиозные и научных воззрения, произведения культуры и естественно, психика человека. Элементарные частицы, как и архетипы (психоиды) обладают материальной корпускулярной и динамической волновой природой, воплощают структурно-динамическую целостность физических и психических процессов. Первые мы связываем с материальной природой, вторые с духом, а развитие индивидуальности рассматриваем как движение от Природных инстинктов к Духу, от естественного к сверхъестественному.

На индивидуальном уровне баланс стихий или первоэлементов определяет функции сознания и эго-установки. Фундаментальный архетипический базис — "корни, которые психика пустила не только в землю в более узком смысле, но и в мире в целом (Стивенс Э., Архетипы) по-прежнему определяет формирование земных, водных, огненных и воздушных вариаций индивидуального характера.

Типология К.Г. Юнга позволяет говорить о законах проявленности стихий в отдельной психике. В одной из возможных интерпретаций стихия Земли нашла выражение в сенсорной функции и телесности, Вода — в интуитивной функции, в знании, поднимающемся из глубины бессознательного, Огонь — в функции чувств (внутренний огонь влечений, внешний огонь эмоциональной жизни, тепло и холод в отношениях между людьми), а Воздух — в функции мышления и интеллектуального схватывания реальности. Такая трактовка соответствия стихий и функций сознания признается не всеми, но нам она наиболее близка и понятна.

В стихиях можно увидеть аспекты их внутренней и внешней направленности также как мы говорим про интровертную и экстравертную установки сознания. Вдох и выдох, погружение в стихию Воды и наполненность ею, внутренне горение и огонь аффекта, тяжесть, основательность характера и опора на Землю или возделывание Земли.

Мифологическое путешествие героя - встречу эго с бессознательным можно представить как этапы преобразования и преодоления себя внутри одной из стихий по рациональной или иррациональной оси. Начало путешествия определяется ведущей функцией, а завершение и обретение целостности связано с подчиненной. Также развитие может рассматриваться как процесс интеграции в личности всех функций — стихий, что может быть уже представлено не вертикальной осью ведущей и подчиненной функций и образом Мирового Дерева, а солярным символом свастики, движущимся влево или вправо в зависимости от предпочтения той или иной дополнительной функции сознания.

В элементарных частицах как и в архетипах присутствует принцип бинарности: частица-античастица, Демиург - Дух, инициирующий рождение и одухотворенная материя, порождающая Мать и рожденный Младенец, персонная форма и энергия Тени, структурность Сенекса и динамичность Пуэра. Тот же закон бинарности имеет место и в стихиях — четверка как две парные противоположности – женская и материнская пара (стихии Земли и Воды) соотносится с мужской и отцовской парой (стихии Огня и Воздуха).

Дезорганизация психики и хаос бессознательного представляются как буйство стихий — поглощение индивидуальности архетипической энергией. Созвучное психозу отдельного человека и психотическим расстройствам коллективного сознания мы слышим сегодня в сообщениях о войнах или о разрушительных природных явлениях — о том, что где-то произошло стихийное бедствие, военное вмешательство, акт терроризма и пр. И, возможно, это не простое созвучие. Значительные рассогласования в балансе стихий в равной мере влияет как на природные явления, так и на поведение людей.

Стихия Земли и формирование личности

«Материя» — это просто другое название высшей основы бытия» (Юнг К.Г. Йога и Запад: Сборник).

Все начиналось с матери и, конечно, это не только про Юнга. Тем ни менее особенности именно его матери - женщины именно такого психического склада легли в основу мироощущения создателя аналитической психологии.

«Моя мать была очень хорошей матерью, от нее исходила земное тепло... но временами в ней проступал могучий и жуткий образ, обладающий огромной властью надо мной. Днем ласковая, по ночам она являлась мне страшным всевидящим существом — полузверем, жрицей из медвежьей пещеры, беспощадной, как правда и как природа... Она давала мне ощущение твердой почвы под ногами. Хотя я и предположить не мог, насколько "языческой" была эта почва» (Юнг К.Г. Воспоминания, сновидения, размышления).

Внешняя традиционность материнского образа не скрыла от Юнга ее хтонической бессознательной природы, которая вызывала вопросы, пугала и лишала беспроблемности существования в детском и взрослом возрасте.

«Я отважился оспорить мать. Так что я по-прежнему в процессе катабазиса в царство Матерей, где, как мы знаем, Тесей и Пирифой были прикованы к скале» (К.Г. Юнг, письмо З. Фейду 1912).

Материнский комплекс стал для Юнга вызовом и призванием, требующим адекватного развернутого ответа. Особенности матери не были какой-то преходящей случайностью. Реальная мать становилась большой материнской темой с драматическим погружением в таинства земной стихии за пределами родительского дома.

Тонули люди, их тела выносило на скалистые уступы. Неподалеку на кладбище церковный сторож неутомимо копал ямы, выбрасывая груды свежей коричневой земли. Торжественного вида люди, одетые в длинные черные одеяния и необычно высокие шляпы, обутые в сверкающие черные ботинки, проносили черный гроб. Мой отец был там в своем священническом облачении, он говорил что-то звучным голосом. Женщины плакали. Мне объяснили, что кто-то похоронен в этой яме... Некоторые люди, которых я видел раньше, внезапно исчезали. Потом говорили, что их похоронили и что Иисус Христос взял их к себе» (Юнг К.Г. Воспоминания, сновидения, размышления).

Связь с разрушительными аспектами стихии Земли, наблюдение того как она принимает тела умерших и католические обряды погребения мешали Юнгу принять добропорядочный облик Христа как того требовала традиция. В детском сознании Иисус был неотделим от земной стихии и представлялся прежде всего тем, кто принимает покойников в свою обитель. Уравнивание сына Бога, воплотившегося на Земле и земного Бога как хозяина Нижнего мира было и остается самой радикальной ересью для христианского вероучения. Однако для ребенка это был единственный способ связать христианский смысл ритуала погребения с тем, что он наблюдал воочию. Сновидения детского возраста расширили личный опыт до знакомства с образами, которые позже К.Г. Юнг назовет архетипическими.

Во сне я очутился на этом лугу и внезапно увидел темную прямоугольную, выложенную изнутри камнями яму. Никогда прежде я не видел ничего подобного. Подбежав, я с любопытством заглянул вниз и увидел каменные ступени. В страхе и дрожа от страха я все же туда спустился. В самом низу, за зеленым занавесом, находился вход с круглой аркой. Занавес был большой и тяжелый, ручной работы, похожий на парчовый и выглядевший очень богато. Любопытство толкнуло меня узнать, что за ним: я отодвинул занавес и увидел в тусклом свете прямоугольную палату, метров в десять длиной, с каменным сводчатым потолком. Пол тоже был выложен каменными плитами, а в центре его лежал красный ковер. Там, на возвышении, стоял богато изукрашенный золотой трон. Я не уверен, но на сиденье, кажется, лежала красная подушка. Это был действительно величественный трон сказочный королевский трон. На нем что-то стояло, что я поначалу принял за ствол дерева (около 4 - 5 м высотой и 0,5 м толщиной). Этот ствол доходил почти до потолка, и очень напоминал странную массу — сплав кожи и голого мяса; все венчало нечто вроде головы без лица и волос, на макушке которой располагался один глаз, устремленный неподвижно вверх.
Помещение довольно хорошо освещалась, хотя там не было ни окон, ни другого видимого источника света. От головы же полукругом исходило яркое свечение. То, что стояло на троне, не двигалось, но у меня возникло чувство, что оно в любой момент может соскользнуть и, как червяк, поползти ко мне. Я застыл в ужасе. В этот момент снаружи, сверху, послышался голос моей матери. Она воскликнула: «Взгляни, это же людоед!» Ее слова лишь усилили мой ужас, и я проснулся в поту, перепуганный до смерти.
Абстрактный фаллический смысл подтверждается единичностью предмета и его вертикальным положением на троне. Яма на лугу - это могила, сама же могила — подземный храм, чей зеленый занавес символизировал луг, другими словами, тайну земли с ее зеленым травяным покровом. Ковер был кроваво-красным... я не знаю, откуда взялась анатомическая правильность образа. Интерпретация самой верхней его части как глаза с источником света указывает на значение соответствующего греческого слова «фаллос» — светящийся, яркий.
Во всяком случае, образ из сна, похоже, был полезным богом, имя которого «поминать» не следует, и таким оставался в период моей молодости, возникая всякий раз, когда кто-нибудь эмфатично говорил о Господе. «Her Jesus» так никогда и не стал для меня вполне реальным, никогда - вполне приемлемым, никогда - любимым, потому что снова и снова я думал о его подземных свойствах, пугающее открытие которых было дано мне, хоть я не искал его» (Юнг К.Г. Воспоминания, сновидения, размышления).

Материнская стихия Земли не предполагает разделения на мужское и женское и хтоническое божество, живущее в подземелье совмещало в себе женское и мужское начала в образе вертикального предмета, покоящегося на троне. М. Стайн определяет это пространство, "внутренние слои психики"

где все темно и туманно, где мужчина может быть женщиной, женщина - мужчиной, тело - духом и т. д. (Стайн М., Трансформация: Проявление самости)

Рисунки К.Г. Юнга в красном и черном цвете из "Красной книги" отсылает нас к изображениям энергетической чакры Муладхара, символизирующей энергию земной стихии - корень жизни. На этом фундаментальном уровне мы определяемся с вопрос: жить или не жить, жить или выживать, уверены или не уверены в своем земном существовании.

Язык, описывающий энергии жизни в виде системы чакр универсален как как любая символьная система.

Чакры <...> представляют подлинную попытку составить символическую теорию психе (Юнг К.Г., Семинар о Кундалини йоге).

Юнг не только постоянно обращался к символическому языку разных культур, но и переоткрывал его в своем личном опыте как человек определенного типа сознания, который пришел к идее коллективного бессознательного через открытие низшей сенсорной функции и через связанные с ней жизненные коллизии.

Подчиненным положением сенсорной функции можно объяснить повышенный травматизм Юнга, сопутствующий ему на протяжении жизни. То, что наиболее удалено от сознательной установки — подчиненная функция ощущений является местом как психологической, так и физической уязвимости. И если подчиненная функция связана со стихией Земли, она проявит себя в физических повреждениях, связанных с земным притяжением.

Мать рассказывала, как однажды я переходил мост над рейнскими водопадами, ведущий в Нойгаузен. Служанка схватила меня как раз вовремя, я уже просунул одну ногу под ограждение и вот-вот готов был соскользнуть вниз. Это указывает, по-видимому, на бессознательное желание совершить самоубийство или на неизбежное сопротивление жизни в этом мире...
Мы направлялись в церковь, и мать вдруг сказала: "А это католический храм". Страх и любопытство побудили меня ускользнуть от нее и заглянуть внутрь. Времени как раз хватило, чтобы увидеть большие свечи на богато украшенном алтаре (это было накануне Пасхи), но тут я споткнулся о ступеньку и ударился подбородком о железо. Помнится, я глубоко поранился и у меня сильно текла кровь, когда родители поднимали меня. Ощущения мои были противоречивы: с одной стороны, мне было стыдно, потому что мои вопли привлекли внимание прихожан, с другой стороны, я чувствовал, что совершил нечто запретное. Иезуиты, зеленый занавес, секрет людоеда... Это та самая католическая церковь, что связана с иезуитами. Она виновата, что я упал и кричал...
Я обожал кубики и строил башни, которые потом с восторгом разрушал "землетрясением"...
В середине 40-х я поскользнулся и упал в саду. Осложнения вели к смертельно опасному заболеванию. На выздоровление ушло много времени» (Юнг К.Г. Воспоминания, сновидения, размышления).

Будучи подростком Юнг создает тайный культ Матери Земли, оказавшийся целительным для его психики. Это было похоже на захоронение своих страхов и принесение жертвы, в которой маленький человечек соединился с земным остовом в виде камня. 

Ощущение, будучи бессознательной функцией Юнга, затягивало его на глубинный интроспекции и именно там открывались самые значительные архетипические образы. Остовом тела Земли являются твердые породы - «кости в теле Матери-Земле», облаченные почвой - плотью (Эллиаде М., Мифы, сновидения, мистерии) и Юнг с детства бессознательно тянулся к ним, а в зрелом возрасте подошел к обработке материнского материала вполне осознанно и даже сделал работу с камнем своим необычным увлечением.

Врач и начало аналитической практики

Не только З. Фрейд, но и материнский комплекс инициировали аналитическую практику Юнга. По крайней мере, в автобиографии он указывает на это и приводит один за другим случаи, оставшиеся у него в памяти и, видимо, имеющие особенное значение.

Известность среди пациентов и частная практика приходят к Юнгу, благодаря работе с пациенткой, усмотревшей в нем заместителя сына. Юнг называет это первым профессиональным опытом, в котором он отходит от гипноза и начинает работать в психоаналитической технике.

«Ее неуемное желание быть матерью выдающегося человека сфокусировалось на мне - она мысленно сделала меня своим сыном, рассказывая о своем чудесном исцелении urbi et orbi (городу и миру. - лат.)… моя психотерапевтическая практика началась с того, что в воображении любящей матери я занял место ее сумасшедшего сына!» (Юнг К.Г., Воспоминания, сновидения, размышления).

Второй значительный терапевтический случай, о котором Юнг считает необходимым упомянуть также связан с материнским комплексом у молодого мужчины, страдающего алкоголизмом.

Ассоциативный тест показал, что он страдает материнским комплексом в весьма тяжелой форме. Выходец из семьи богатой и почтенной, он был женат на прекрасной женщине и не имел никаких проблем - вот то, что лежало на поверхности. Но его что-то угнетало, и он слишком много пил, отчаянно пытаясь одурманить себя, чтобы это забыть, естественно, безуспешно.
Его мать владела крупной компанией, и он занимал в ней один из важных постов. Собственно, он уже давно мог освободиться от этой тягостной подчиненности. Но, не решаясь оставить высокий пост, он оставался в зависимости от матери, которой был обязан положением. Находясь рядом с ней и будучи вынужденным терпеть ее вмешательство в свои дела, он начинал пить, чтобы как-то забыться или скрыть свое раздражение (Юнг К.Г., Воспоминания, сновидения, размышления).

Это пишет Юнг, материальное обеспечение семьи которого на первых порах зависело от благосостояния семьи жены и известный своими приступами раздражительности и гневливости. Еще один случай из практики связан не с материнством, а с другим значимым аспектом стихии Земли – дилеммой жизни и смерти, преступлением против жизни и расплатой:

Она была убийцей, но не только: она стала и самоубийцей, потому что тот, кто совершил преступление, разрушает и свою душу. Убийца судит себя сам… Если преступление осталось тайной и человек совершил его без нравственных колебаний, наказание все равно настигнет его, о чем и свидетельствует этот случай, - просто оно придет днем позже. Нередко бывает, что животные и растения знают о преступлении (Юнг К.Г., Воспоминания, сновидения, размышления).

Последнее утверждение похоже на мистификацию, но в первую очередь про совершивших значительные злодеяния говорят: «Как только таких людей Земля носит?» И Земля здесь означает не грунт или почву, а нечто живое и даже разумное.

Еще один клинический пример связи с Землей можно считать проверкой Юнга. И если в своей тактике на сознательном уровне Юнг выступил как внимательный психиатр и психолог, то в архетипической проекции пациентки он оказался жрецом богини Земли, сохраняющим уверенность в противостоянии ей - юной жрице Лунной богини. Кто знает, может лишь благодаря этой игре бессознательного он остался живым и невредимым.

По всей видимости, Юнг описывает больную с онейроидной периодической шизофренией, имеющей благоприятный прогноз при условии, что в онейроиде наступает смысловое завершение переживания.

Это была восемнадцатилетняя девушка из интеллигентной семьи. В 15 лет ее совратил брат, потом изнасиловал одноклассник. С 16 лет она совершенно замкнулась. Девушка отвернулась от людей, единственным живым существом, к которому она привязалась, была соседская сторожевая собака. Она вела себя все более странно, и в 17 лет была помещена в психиатрическую клинику, где … в конце концов впала в характерное кататоническое состояние. Такой я впервые ее увидел.
Только спустя несколько недель мне удалось ее разговорить. Не без внутреннего сопротивления она призналась, что жила на Луне. Луна, в ее воображении, была обитаема, но сначала ей встречались там только мужчины. Они увели ее с собой, переместив в некую "подлунную" обитель, где находились их жены и дети. Причиной "подлунного" их существования был вампир, поселившийся высоко в горах. Он похищал женщин и детей и убивал их.
Моя пациентка решила помочь обитателям Луны и придумала, как ей уничтожить вампира. После долгих приготовлений она стала стеречь его на площадке башни, построенной специально для этой цели. В одну из ночей над ней появилась огромная черная птица. Девушка схватила длинный жертвенный нож, спрятала его в складках платья и стала ждать. И вот вампир предстал перед ней. У него было несколько пар крыльев, закрывавших лицо и фигуру так, что кроме перьев она не видела ничего. Пораженная - ей нестерпимо захотелось увидеть его, - она двинулась к нему, сжимая рукоять ножа. В этот момент крылья распахнулись и перед ней предстал юноша неземной красоты. Своими крылатыми руками он стиснул ее так, что нож выпал из рук, взгляд вампира буквально зачаровал девушку, и она не могла нанести удара. Он легко поднял ее над землей и взмыл вверх.
После этой "исповеди" пациентка вновь смогла свободно общаться. Но чуть позже опять возникли трудности. Возвратиться на Луну я ей, кажется, помешал, но земной мир показался ей уродливым и неприютным. Зато на Луне все прекрасно, и жизнь там полна смысла. Несколько позже у больной произошел рецидив кататонии, на какое-то время она даже впала в буйство.
Через несколько месяцев она выписалась. С ней уже можно было разговаривать, и она постепенно привыкала к мысли о неизбежности земного существования. Но преодолеть отчаянное внутреннее сопротивление она не смогла, и ее снова пришлось поместить в клинику. Однажды я зашел к ней в палату и сказал: "Помочь вам невозможно, боюсь, на Луну вы уже не вернетесь!" Она приняла это молча и безучастно. Вскоре она выписалась и, казалось, примирилась со своей судьбой, устроившись работать няней в каком-то санатории. Тамошний ассистент довольно неосторожно попытался сблизиться с ней, и она чуть не застрелила его из револьвера. К счастью, рана оказалась легкой. При этом выяснилось, что револьвер у нее был всегда при себе. Перед самой выпиской она сказала мне об этом и на мой удивленный вопрос ответила: "А я застрелила бы вас, если бы вы подвели меня! (Юнг К.Г., Воспоминания, сновидения, размышления).

Если бы Юнг потерял сновидный мифологический контекст общения с пациенткой, то развязка действительно могла оказаться трагической.

Еще один аспект, который нам показался примечательным. Если учесть, что в письменной речи авторы часто "обращаются за помощью" к подчиненной функции, то можно заметить следующую особенность "врачебных" текстов Юнга Они изобилуют словами, относящимися к сенсорной модальности и очень осязаемы.

Как врач, я все время задавал себе вопрос, какую "весть"  несет  мой пациент? Что она означает? Коль для меня это ничего не значит, то я не смогу найти точку приложения своих сил и, естественно, ничем не смогу помочь больному. Лечение дает эффект лишь тогда, когда сам врач чувствует себя задетым. Лишь "уязвленный" исцеляет. Если же врач - "человек в панцире", он бессилен. Так было и в случае, который я привел. Возможно, я был поставлен перед такой же проблемой, что заставило меня серьезно отнестись к пациентке. Нередко бывает, что больной чувствует уязвимые места самого врача, и он способен ему помочь. Так возникают щекотливые ситуации - и для врача тоже, или, точнее, - именно для врача (Юнг К.Г., Воспоминания, сновидения, размышления).

Здесь нужно иметь ввиду мистическую сопричастность, которая на бессознательном уровне связывает пациента и его врача. В описании случая мы видим Юнга, находящегося в контакте с собственным бессознательным и актуализированной функцией ощущений. Врач - «человек в панцире» это человек находящийся на сознательном уровне активности, отстраненный от пациента и своего бессознательного, а лечение дает эффект лишь когда врач «чувствует себя задетым», когда в работе с пациентом включается бессознательное. В этом суть аналитической практики в исполнении Юнга.

Если бы мы рассматривали работу не Юнга, а другого аналитика с функциями интуиции, мышления или чувств в подчиненном положении, то его бессознательное манифестировало бы невозможностью увидеть главное, галлюцинаторными образами, упадком энергии с дефицитом огня, спутанным мышлением, потоком чувств, перед которыми невозможно устоять. В случае же с Юнгом его сенсорика становилась одновременно и проблемой, и ключом к отношениям с пациентами.

Стихия Земли в творческой биографии

В коллективном бессознательном мать представлена как податель жизни — Земля (Terra Mater или Tellus Mater), Мать прародительница (Terra Genetrix) Великая Мать, Родина Мать и пр. Образ Великой Матери присутствует в основании всех религий, также как и собственная мать в личном мифе каждого человека.

В оккультной традиции Возрождения стихийные силы представлены через образы старших арканов Таро. При этом этапы индивидуации и развитие героя с определенным типом сознания выражена своим набором карт. Если индивидуационный процесс и освоение бессознательного будет идти под знаком Земли, то Великая Мать пройдет через судьбу человека в образах земных арканов. В логике Таро можно предположить какие архетипические темы, источники и трансформационные коллизии будут играть особую роль в развитии человека:

1. Аркан III — Императрица. Единство с материнской стихией Великой Матери с могучим и древним инстинктом жизни, с богиней плодородия, изобилия, щедрости, любви и деторождения, ощущение себя частью природных процессов, одухотворение Природы. Связь со своей личной матерью, возлюбленной и собственными материнскими качествами.

2. Аркан IV — Верховный жрец ведет к обучению в отцовском пространстве, где предстоит период обучения и подчинения моральной власти учителя. В обмен на это приобретается дар снисходительности и прощения за любые ошибки, формирование первой системы ценностей — понятия добра и зла.

3. Аркан IX — Отшельник является проводником в уединение, тишину, аскетизм, сосредоточенность, «шепот бессознательного» (К.Г. Юнг) и готовность встречи с неизвестным. Поиск опоры на свои ценности, самоанализ, познание оккультных сил, способность к самоисцелению и врачеванию.

4. Аркан VVI — Дьявол символизирует теневое влияние, страхи и искушения грубой чувственностью, кажущейся простотой, экстравертными ощущениями, соблазнение властью с попаданием в зависимость, развитие пороков, фанатизм и прочих «загрязнений» сознания, от которых нет защиты кроме как включить их в свою психику, интегрировать и наложить сознательные ограничения, что Мария-Луиза фон Франц называла «воспитанием подчиненной функции».

5. Аркан XXI — Мир связан с принадлежностью к космическому танцу, восприятием себя частицей жизни, зародившейся на Земле, воссоединяющейся со всей Вселенной и продолжающей свой путь после окончания земного существования.

Наш главный тезис о том, что К.Г. Юнг был тем человеком, ученым и психологом, который прошел посвящение стихией Земли. Его сенсорная земная функция находилась в подчиненном и самом энергетически заряженном положении. Его работы рождались интуитивно, оформлялись благодаря мыслительной функцией, в то время как посыл к этим идеям, так же как и путь индивидуации Юнга были инициированы земной стихией. Пользуясь пока образами Таро отметим те широко известные работы, в которых связь с земными арканами прозвучала у Юнга особенно отчетливо.

Императрица: «О психологии и патологии так называемых оккультных феноменов» (1903). «Красная книга» (начало 1913). «Психологические аспекты архетипа матери» (1938), «Психология архетипа Ребенка» (1940), «Психологические аспекты Коры» (1941).

Верховный жрец: «Три лекции, прочитанные К. Г. Юнгом в Лондоне» (1924), «Анализ Сновидений. Семинары» (1928 — 1929), Курс лекций, названный «Тавистокские лекции» (1935), «Психология и религия» (1937), «Ответ Иову» (1952).

Отшельник: «Метаморфозы и символы либидо» (1912), «Символы трансформации» (1922).

Дьявол: «Красная книга» (начало 1913), «Ответ Иову» (1952), «Психология образа Трикстера» (1954).

Мир: «Психология и алхимия» (1944), «О природе психического» (1946), «О символизме мандалы» (1950), «Эон: Исследование о символике Самости» (1951), «Синхрония: некаузальный связующий принцип» (1952), «Ответ Иову» (1952), «Mysterium Coniunctionis. Таинство воссоединения» (1954), «Нераскрытая Самость» (1956), «О летающих тарелках. О вещах, наблюдаемых в небе» (1959), глава «Последние мысли» в книге «Воспоминания, сновидения, размышления» (1959).

В 1960-м году итоги подведены, все, что было возможно сделано, но К.Г. Юнг считает необходимым написать совсем короткое, состоящее всего из двух абзацев предисловие к работе Мигеля Серано «Визиты Царицы Савской». Это очень и очень странно, так как речь идет о написании предисловия к художественному произведению, чего Юнг никогда не делал и кроме того, автор является проповедником неонацизма. Но ни то, ни другое не останавливает Юнга поскольку, видимо, речь идет о каком-то глубинном иррациональном мотиве. Если убрать восторженные комплименты автору, то остаются слова о Матери Мира как бессознательном источнике жизни и, возможно, это объясняет решение Юнга..

Бессознательное — то, что мы обозначаем этим названием — предстаёт перед автором в своём поэтическом аспекте, хотя я в основном воспринимаю его в научном и философском аспекте, а если более точно, в религиозном. Бессознательное, без сомнения, Pramater – Мать Всего (то есть всей психической жизни), это матка, это дно, основание всех различных феноменов, которые мы называем психическими: религии, науки, философии и искусства. Это опыт – в любой форме – приближение к всеобъемлимости; именно этот опыт отсутствует в нашей современной цивилизации. Этот путь есть via regia (Царский Путь) Unus Mundus.

Жрец стихии Земли

В возрасте 38-и лет Юнг переосмысляет свой научный и врачебный опыт, описывает собственную энергетическую концепцию либидо и находит «опору под ногами». Он на пороге открытия идеи архетипов, восстанавливает сновидческую, а потом и в дневную связь со стихией Земли.

Во сне я отошел от города и увидел перед собой аллею, с длинными рядами могил. Это были каменные плиты, на которых лежали мертвецы в своих одеждах, со сложенными на груди руками, напоминая рыцарей в доспехах в старинных склепах. Разница состояла лишь в том, что мертвецы в моем сне были не из камня, а выглядели как особым образом изготовленные мумии. Остановившись перед первой могилой, я внимательно оглядел мертвеца, который похоже, был из 30-х годов прошлого века. Я изучал его одеяние, когда он вдруг зашевелился и разнял руки. Я понял, что это произошло только потому, что я посмотрел на него. Мне стало как-то не по себе; пройдя дальше, я остановился возле следующего, - он был из XVIII века и тоже ожил, как только я взглянул на него. Двигаясь вдоль всего ряда, я добрался до захоронений XII века - до крестоносца в кольчуге, который показался мне вырезанным из дерева. Я смотрел на него довольно долго, чтобы убедиться, что он действительно мертв, и вдруг заметил, как начинают шевелиться пальцы на его левой руке.
… такие сны и мой собственный опыт убеждали меня, что это вовсе не реликвии утраченных форм, но живая составляющая нашего существа. Мои более поздние исследования подтвердили это предположение, оно стало отправным пунктом учения об архетипах (Юнг К.Г., Воспоминания, сновидения, размышления).

По признанию Юнга переживанию кризиса способствовали не аналитические способности, а доверие к своему бессознательному и детскому целительному контакту с Землей.

я намеренно предоставил свободу бессознательным импульсам.
Первое, что всплыло в памяти, это мои ощущения, когда мне было лет десять или одиннадцать. В то время я увлеченно играл в кубики. Хорошо помню, как строил из них замки и домики с воротами и круглыми арками из бутылок. Несколько позже строительным материалом стали обычные камни, когда я использовал грязь вместо раствора. Это увлечение длилось достаточно долго. Странно, но воспоминания оказались очень живыми, эмоциональными и вызвали множество ассоциаций...
Я принялся собирать подходящие камни: какие-то находил на берегу озера, какие-то - в воде. Я построил замок и несколько домиков - этакую маленькую деревню. Поняв, что в ней должна быть церковь, я сложил квадратное здание с куполом и колокольней. Оставалось лишь соорудить алтарь, но здесь я заколебался.
Это мучило меня как некая задача, которую необходимо было решить. Однажды я, как обычно, брел вдоль озера, подбирая камни, попадавшиеся в прибрежном песке, и вдруг увидел красный камень в форме пирамидки, высотой около четырех сантиметров. Камень был отшлифован волнами, его форма была как бы задана самой природой. Я подумал: "Вот и алтарь!" Я поместил его в центре под куполом и, когда устанавливал, вспомнил подземный фаллос из моего детского сна. Такую ассоциацию я нашел вполне удовлетворительной.
"Игры" стали для меня необходимостью. Когда мне приходилось сталкиваться с затруднениями, или с неразрешимой ситуацией, я начинал рисовать или играть с камнями. И всякий раз это было неким rite d'entree (ритуальным действом. - фр.) - я находил спасительную мысль и возвращался к работе. Все, написанное в этом году, написано благодаря моей работе с камнем. Я целиком отдался этой работе после смерти жены. Последние дни ее жизни, ее смерть и все, что мне пришлось передумать за это время, совершенно выбили меня из колеи. Мне стоило больших усилий вновь прийти в себя, и работа с камнем помогла мне (Юнг К.Г., Воспоминания, сновидения, размышления).

В этих «играх» архетип Земли через природные процессы и посредством человека создает новую экзистенциальную данность, которую, современник Юнга экзистенциальный философ Отто Больнов назвал домашностью.

На пути к этой подлинности надо преодолеть «безмерность» («безродность» человека, «чувство потерянности», «дезориентации», господство иррациональных сил), «бесприютность» посредством «сооружения дома». Человек есть «существо, строящее свой дом (Колесников А.С., Сандулов Ю.А. «Позитивный экзистенциализм» Отто Фридриха Больнова).

Переживания беспочвенности, уязвимости, оторванности от основы и онтологическая тревога преодолеваются через обживание мира в самых простых и непосредственных действиях с заземляющим эффектом, с силой ритуала, который создает новую защищенность через прямой контакт с Землей, через обживание пещер, возведение построек, жилых домов и поселений.

Создавая свой личный миф и открывая новые содержания бессознательного, Юнг приходит к итогу своих сновидений - размышлений и фактически признает себя в качестве жреца стихии Земли. Стихия, которая как древнее божество создает из своего тела жилища для человека, потом создает животное, которое станет человеком и будет считать эти жилища своим изобретением.

В 1920 году, будучи в Англии, я, совершенно забыв о своем детском опыте, вырезал из дерева две похожие фигурки. Одну из них я воспроизвел в увеличенном масштабе из камня, теперь она стоит в моем саду в Кюснахте. И лишь тогда подсознание подсказало мне ее имя – «atmavictu» – «breath of life» (букв. - дуновение жизни). Это было продолжением тех квазисексуальных образов моего детства, но теперь они представали как «breath of life», творческий импульс. Все вместе это называлось «kabir» [Кабиры (или боги-великаны) - природные божества, культ которых, как правило, был связан с культом Деметры. Обычно в них видели источник жизни и созидания.], фигурка, завернутая в плащ, она имела так называемый «kista» - запас жизненной силы в виде продолговатого черного камня. Но эта связь открылась мне много позже (Юнг К.Г., Воспоминания, сновидения, размышления).

К жреческому призванию сводится строительство и обживание храма из камня в Боллингене.

С самого начала Башня была для меня местом зрелости, материнским лоном, где я мог стать тем, чем я был, есть и буду. Башня давала мне такое ощущение, словно я переродился в камне. В Боллингене я живу самым естественным для себя образом. Я здесь словно "старый сын своей матери"... Здесь все имеет свою историю - и это моя история. Здесь проходит та грань, за которой открывается безграничное царство бессознательного (Юнг К.Г., Воспоминания, сновидения, размышления).

Судя по записям Юнг никогда не забывал ни своей земной матери, ни того, что открывалось за ней. В 48 лет в жизни Юнга произошло два взаимосвязанных между собой глубоко личных события, имеющие непосредственное отношением к стихии Земли. В 1923 год мать умирает мать и в этот же год он начинает строить из камня свое святилище - "финальный портрет его имаго" (Стайн М., Трансформация: Проявление самости).

"Ему нужна мать"

Вторую половину жизни Юнг проведет; преодолевая дуализм высокого и низкого, духа и материи в тесном и привычном взаимодействии с голосами бессознательного.

«Твое тело останется с тобой, мой возлюбленный, твое живое тело. Просветляющая мысль приходит от тела».
«О какой мысли ты говоришь? Я не осознаю такой мысли», — сказал я.
«Она вползает, как червь, как змея, то здесь, то там, слепая ящерица из Ада» (Юнг К.Г., Красная книга).

Змея сохранится в образе Абраксаса — Бога за пределом мировых религий, Бога над Богом и Дьяволом, а кольцо с его изображением будет украшать руку Юнга и станет свидетельством принадлежности к гностической традиции, соединяющей античность и современность.

В преклонном возрасте Юнг будет говорить о себе как о человеке с ведущей мыслительной функцией (Интервью с К.Г. Юнгом, 1959). При этом есть сомнение, что он был искренен, понимая, что это интервью останется для потомков, в памяти которых он хотел бы остаться мыслителем, а не мистиком, визионером и уж тем более не тем, кем он чувствовал себя на самом глубоком уровне. Пофантазируем об этом, не удаляясь слишком далеко от фактов.

Джон Биби пишет, что культурная девальвация интроверной интуиции объясняет преобладание мыслительной функции в работах Юнга до периода «Красной книги» и развития метода активного воображения.

Как адепт юнгианской функции мышления, я верю, что мышление было для него не более, чем вспомогательной функцией, а его врожденная высшая функция была именно интровертная интуиция (Биби Дж., Психологические типы Фрейда и Юнга).

Судя по отсроченному изданию «Красной книги» самое сокровенное и личное Юнг предпочитал скрыть от широкой публики и таким сокровенным, возможно, была даже не интуиция, о которой так много и открыто писал сам Юнг, а о посвящении в невыразимые словами тайны стихии Земли и самую интимную душевную связь с ней.

Самый глубинный мифологический пласт стихии Земли и самые удаленные от бодрствующего сознания образы бессознательного Юнга, вся глубина иррационального были сконцентрированы в функции экстравертного или еще глубже - теневого интровертного ощущения.

В этом типе сознания, интровертное ощущение, представлено в «Красной книге» отчаянной ордой Анабаптистов, приведений XVI века, которые вторглись в пространство Юнга, как приступ несварения желудка. Они требуют немедленной его помощи в поиске мира, к которому они так стремятся, и который по их представлениям, расположен в определенном географическом пространстве. К Юнгу их влечет поиск просвещения от его интуиции. Интровертное ощущение максимально отдаленно от интровертной интуиции Юнга. Таким образом, нет ничего удивительного в том, что внутреннее вторжение Анабаптистов оказывается наиболее трудным и вызывающим моментом для Юнга во всей его «Красной книге». Он способен удовлетворить толпу теней, только доверившись другой бессознательной фигуре, Филемону, которой говорит с привидениями в «Семи наставлениях мертвым» (Биби Дж., Психологические типы Фрейда и Юнга).

Интровертная функция ощущений, как и любая другая функция сознания в этом изложении не является чем-то самоценной. Она лишь указатель, ее роль ориентировать и актуализировать поиск духовного проводника в этом самом удаленном пространстве бессознательной психики. И да, здесь на границе Земли и Воды появляется маг Филемон.

Небо, но оно походило на море. Его покрывали не облака, а бурые комья земли, между которыми просвечивала голубизна морской воды, но эта вода была небом. Вдруг откуда-то справа ко мне подлетело крылатое существо — старик с рогами быка. В руках у него была связка ключей, один из них он держал так, будто собирался открывать замок. Окрас его крыльев напоминал крылья зимородка (Юнг К.Г., Красная книга).

Синхроничная находка Юнгом мертвого зимородка на сухой и холодной поверхности Земли (сухое и холодное — еще аристотелевская характеристика стихии Земли) подтверждает статус Филемона как посланца этой стихии. Символизм рогов быка напоминает нам о могуществе духа и при этом содержит указание на cтuxийные проявления природы и такие земные качества как тepпение, трудолюбие и упорство в дocтижении цели. Филемон становится тем духом, который наделен властью провести посвящение Юнга на служение Великой Матери. и знакомит Юнга с темным духом стихии Земли, языческим дохристианским демоном Ка.

В древнем Египте "царь Ка" был существом, относящимся к стихии земли, ее духом; в моей фантазии дух Ка явился из земли — из глубокой расщелины. Я нарисовал его, попытавшись передать эту его связь с землей; у меня получилось изображение, чем-то напоминающее бюст, с каменным основанием и верхней частью.… Он заявил о себе так: "Я тот, кому боги наказали хранить золото".
Филемон был хромым, но крылатым духом, другой же — Ка — олицетворял собой стихии земли или металла. Филемон являлся духовным, осмысленным началом, Ка - духом природы, как Антропарион в греческой алхимии, о которой в то время я ничего не знал (Юнг К.Г., Воспоминания, сновидения, размышления).

Этап наставлений Филемона заканчивается кульминационным обрядом посвящения:

…он «открыл мой взор и показал безмерную тайну. И я смотрел долгое время, пока не смог постичь это: но что я видел? Я видел ночь, я видел темную землю, а над ней — небо, мерцающее блеском неисчислимых звезд. И я увидел, что небо имело форму женщины (Юнг К.Г., Воспоминания, сновидения, размышления).

Когда же Юнг узрел эту женщину (в «облачении из звезд»), Филемон произносит:

«Мать, ты, стоящая в высшем круге, неизреченная, покрывающая меня и его и защищающая меня и его от богов: он хочет стать твоим дитем.
Ты можешь принять его рождение.
Ты можешь обновить его…
Ему нужны узы детства.
…прими этого человека в обитель солнца, ему нужна мать (Юнг К.Г., Красная книга).