Не детский маскарад

В праздничные дни взрослые и дети одевают карнавальные наряды и маски, чтобы встретиться на Новогодней елке или по какому-то другому поводу. Детские утренники в садах и школах задают моду на костюмы и она меняется от поколения к поколению - от ковбоев до супергероев, от зайчиков с лисичками до принцесс из голливудских мультиков. Дети рады маска-раду и любят наряжаться в тех, кем они не могут быть в обычной жизни.

Взрослым в эти дни тоже надо выглядеть по-особенному. Карнавальная культура высвобождает из обыденности и позволяет побыть тем, кем не являешься. Так происходит выход бессознательных фантазий и архетипических энергий. Обыденность и тяжелая работа требуют разрядки, переключения и обновления. Этому служит народная смеховая культура в виде обрядово-зрелишных праздников карнавального типа.

Карнавальная традиция пришла из средневековья, из тех времен, когда можно было смеяться над тем, над чем смеяться не принято — над чем-то теневым, опасным и обладающим огромным потенциалом энергии.

«Празднества карнавального типа и связанные с ними смеховые действа или обряды занимали в жизни средневекового человека огромное место. Кроме карнавалов в собственном смысле с их многодневными и сложными площадными и уличными действами и шествиями, справлялись особые «праздники дураков» («festa stultorum») и «праздник осла»...
Все эти обрядово-зрелищные формы, как организованные на начале смеха , чрезвычайно резко, можно сказать принципиально, отличались от серьезных официальных — церковных и феодально-государственных — культовых форм церемониалов... они как бы строили по ту сторону всего официального второй мир и вторую жизнь , которым все средневековые люди были в большей или меньшей степени причастны, в которых они в определенные сроки жили. Это – особого рода двумирность , без учета которой ни культурное сознание средневековья, ни культура Возрождения не могут быть правильно понятыми (М. М. Бахтин).

В основе любого праздника лежит концепция смерти — возрождения и идея космического непрерывного времени. Праздники приурочены к переходным моментами в жизни природы, общества и человека. Именно это ощущение кризиса с возможностью благополучно пережить его создавало специфическую праздничность праздника. Старый год уходит, умирает, а мы остаемся, лето заканчивается умирает, а мы продолжаем жить и т.д. и т.п.

В свое время из традиций карнавалов Средневековья и эпохи Возрождения родился театр, где все что волнует людей переносилось на сцену и опасная драматичная реальность превращается в лицедейство и фальшь. На два часа реальность исчезает и мы погружаемся в воображаемый мир, где трансформации происходят с героями пьесы, а нас в антракте ожидает буфет с коньяком или кофе. Если же театр превращается в театр военных действий, то все символическое и театральное сразу обретает предельно материальное воплощение с разрушительными необратимыми последствиями.

Что сегодня так тревожит людей, воспитанных под лозунгами "мы за мир" и "нет войне"? Что они бессознательно воспроизводят, наряжая своих детей в форму солдат прошедшей страшной войны, в которой погибли не только взрослые, но и великое множество невинных младенцев и детей. Их уничтожили осколки снарядов, голод и болезни. Какой второй мир создается сегодня, когда детей одевают в военное? Мир погибших тогда или мир тех, кому еще предстоит попасть в жатву смерти?

От какого страха прячутся взрослые, поощряя пошив детской военной формы в промышленных масштабах? Мы боимся войны или уже готовимся к ней, охваченные самосбывающимися пророчествами и превращаем возможность войны в театр, или, говоря современным языком, в шоу. Раньше для высмеивания того, что пугает наряжали лилипутов и шутов, сегодня — своих детей. Дети не понимают, они наивны и просто видят, что взрослым так хотят. Дети готовы играть в любую предложенную им игру. Но о чем думают и что происходит в душе этих взрослых? Что разыгрывают или, точнее сказать отыгрывают родители, бабушки с дедушками которые знают о войне лишь из пропагандистского кино и никогда не имели дела с трупами, ампутированными конечностями, гноем, вшами, голодом, каннибализмом и другими ужасами войны? Солдатская каша на современных площадях — это далеко не все, чем является война.

Из десяти человек ушедших на ту войну вернулся один, из десяти гимнастерок только одну не пробила пулей. Их снимали с убитых, отстирывали от крови, штопали и одевали на вновь прибывших, чтобы вырвать победу любой ценой. Не для того, чтобы внуки и правнуки наряжали своих детей в одежду павших и участвовали то ли в костюмированном представлении, то ли в ритуале призвания духов новой войны.

«После войны фронтовики старались спрятать форму подальше. Кто видел смерть, кто страдал и много пережил — не хотели говорить о войне, хотели все забыть. Сталин первым подал пример, переодевшись в гражданское. Более того, после войны передовиков награждали отрезами ткани, новой обувью, которые были в то время для многих недоступны, чтобы страна как можно быстрее забыла военный стиль" (Доктор искусствоведения, историк моды Раиса Кирсанова).

Спрячутся ли взрослые от своих страхов если дети будут участвовать в костюмированных представлениях с военной формой прошлой войны? Нет, это что-то противоестественное для жизни. Опасность нового коллективного психоз войны не устраняется карнавальным отыгрыванием в детских садиках, в то время когда милитаризация становится государственной скрепой. Никто не может предсказать когда подготовка к войне обернется войной и реализуются самосбывающиеся пророчества. Ритуалы войны поздно или рано приводят к войне.

По закону передачи коллективных травм поколение участвовавших в войне и их дети хранят молчание, травма остается в бессознательном. Лишь у внуков появляются силы переработать травму. Здесь требуется максимальная осторожность, чтобы не потревожить миллионы погибших и не разбудить духов войны.

"Наши мёртвые нас не оставят в беде,
Наши павшие — как часовые…" (В. Высоцкий).

Если это про духов - предков, то кто сказал, что они будут милостивы? Они принадлежат неизвестному нам миру, а все культурные установки служат тому, чтобы поддерживать с ними баланс. Духи предков — это не родные бабушка с дедушкой, духи нападают, давят, требуют почтения и жертвоприношений. Кто тот великий шаман, который будет заклинать этих духов? Министр обороны или телевизионный пропагандист, кликуша, одержимый этими духами.

Те, кто вспоминает, что и мы когда-то бегали по дворам, разделившись на наших и немцев, стреляли друг в друга из палок и при этом не выросли теми, кому нужна война. Да, тот процент психопатов, готовых реально убивать есть в каждом обществе и он мизерный. Для подавляющего большинства людей убийство себе подобных противоестественно, но в каждом из нас сидит этот убийца, который радуется любым предзнаменованиям войны и возможности выйти наружу. И, если уж честно, мы выросли теми, кого легко погнать на новую войну. В коллективном сознании уже создан предвоенный миф, в котором мы живем в окружении врагов. Не прошлых с эмблемами фашизма, а настоящих, ожидающих момента напасть на нашу землю. Миллионы людей в России живут внутри матрицы этого мифа и верят в его реальность.

В чем отличие традиционных детских маскарадов от современного майского? В первом случае дети воспринимают происходящее как игру. Надевая костюм медвежонка или скелета ребенок знает, что на самом деле он Петя, Маша, оказавшийся в искусственно созданном мире маскарада. Это сказочный мир, который может быть временами и страшным, но ребенок оказывается в нем играя. Во втором случае взрослый смысл игры ребенку не понятен, на нем вполне человеческая одежда, которая имеет какой-то символический смысл, понятный лишь родителям. Не осознавая того, ребенок попадает не в сказку, а в мир национальной травмы, которую детское сознание неспособно переработать. Взрослые должны защищать своего ребенка от этой травмы всеми силами до тех пор пока тот не повзрослеет. На деле же получается так, что родители актуализируют травму и передают эстафету детям.

В 1949-и году детям, согласно Женевской конвенции ООН запрещено находится в местах боевых действий. И обеспечить это должны взрослые, при условии их вменяемости и родительской ответственности.

О чем бы мы подумали если бы вдруг увидели немецких детей, одетых в форму гитлерюгенд, или тысячи китайских юнармейцев? Восприняли бы мы это как угрозу? А кого мы хотим напугать, показывая миру наших детей в стиле милитари? Чего мы хотим как нация, страха или уважения? Что с тем старым вопросом "хотят ли русские войны?", на который когда-то уже дан отрицательный ответ, но этот ответ заболтали, раскиселили и лишили необходимой твердости.

Фильмы для взрослых:

«Иваново детство», реж. А. Тарковский (1962)
«Помни имя свое», реж. Н. Колосов (1974)
«Иди и смотри», реж. Э. Климов (1985)
«Лесной царь», реж. Ф. Шлёндорф (1996)
«Беги мальчик, беги», реж. П. Данкварт (2003)