Материнский анимус и энергия поколений

Как пишет Фон Франц, «современные женщины западного мира заняты поиском образов, которые могли бы определить их идентичность» [Франц 2010: 6]. В России за последние сто лет не было ни одного поколения, выросшего без войн и социально-экономических катаклизмов, оставивших травматические последствия в семейных и родовых системах. Есть особые города, где два-три поколения выросло без отцов и, хотя отсутствующие отцы были и раньше, только в недавнее время они стали фактом сознания.

Сегодня можно видеть, как женщины, будучи матерями, женами и дочерьми потеряли доверие к своим отцам и мужьям и не верят в мужественность своих сыновей. В результате кто-то потакает мужской инфантильности, насилию в семье, а кто-то разрывает брак, получив подтверждение обобщенному образу мужчин, сложившемуся в поколениях матерей, бабушек и прабабушек.

В социальном видео-ролике маскулинного вида женщины в железнодорожной одежде (индустриальный образ Родины Матери в лице известных актрис) обсуждают «мужицкое подлое племя», а в следующих кадрах перед их глазами проходит военный состав, увозящий солдат неизвестно на какую войну. Им же остается бремя тяжелого мужского труда и ответственность за семью [Видео 1].

Архетипический образ мужчины, смыслополагающие ориентиры, коллективный багаж культурных комплексов и стереотипов о том, что значит быть женщиной в этом мире дочь получает от матери или бабушки. Отцовское и мужское приходят к дочери преимущественно из проекций матери, которые она в свою очередь получила от своей матери. Дочь пытается инкорпорировать качества, интересы и ценности, связанные с отцовским образом, но получает лишь образ коллективного и/или семейного бессознательного. Одновременно с этим нарушается передача опыта феминного, так как матери и бабушки сами были лишены такого опыта на протяжении многих поколений.

Матери, заменившие отцов, воспитывают дочерей в русле маскулинизации эго и поддерживают формирование идентичности с исключенной феминностью. Нежность, тонкость, чувствительность, созерцательность, любование ушли из отношений между матерью и дочерью, как не способствующие выживанию и воспринимаются как проблематичные качества. «Ненавижу это в себе», - говорит молодая женщина, воспринимая свои феминные качества как проблему и признак второсортности.

Здесь я не намерен пополнять копилку образов матерей и бабушек, а предлагаю сосредоточиться на их дочерях и внучках, которые сегодня приходят в анализ в поиске своего баланса феминного и маскулинного. Их запросы звучат как желание похудеть, стать сексуальнее, найти партнера, выйти из деструктивных отношений, перестать срываться на детей и пр. Аналитически можно услышать их запросы как потребность освободить психическую энергию из тисков тиранического патриархального материнского анимуса.

Определение

За сто лет, прошедших с первого упоминания архетипов анимы и анимуса значительно изменилось коллективное сознание, а вместе с этим были пересмотрены и развиты классические представления о контрсексуальном бессознательном. Если К.Г. Юнг пишет о тесной связи Адама и Евы, которую трудно оценить, поскольку до сотворения Евы Адам был андрогином [Юнг 2003: 368], то в современной обзорной статье можно прочитать уже следующее: «мужчины и женщины имеют и аниму, и анимус... анима и анимус являются архетипами... оба могут констеллироваться как у мужчин, так и у женщин [Каст]. Юнг переводит метафизические феномены в психические, а современные авторы, если делать обратный перевод, пишут, что в мужчине и в женщине может констеллироваться и Адам, и Ева.

Облик анимуса формируется под влиянием образа реального отца и энергии анимуса матери. Под последним обычно понимается архетипический маскулинный образ и дух патриархальных времен, который дочь наследует не столько от отца, сколько от дедов и прадедов по материнской линии. Также нередки случаи когда анимус наследуется по отцовской линии от его матери и своей бабушки. К.Г. Юнг писал, что нуминозная сила воздействия материнского образа на ребенка мужского пола обусловлена коллективным архетипом анимы [Там же: 24-25]. Сегодня мы также можем говорить про нуминозную силу влияния материнского/бабушкиного/прабабушкиного анимуса, захватывающего женщину и ее детей. Чтобы не использовать такой громоздкий термин, назовем этот анимус просто материнским, имея ввиду анимус матери, воспитывающей дочь и всех других матерей, с которыми дочь связана родственными узами.

Эмма Юнг в свое время писала о двойственной фигуре анимуса и его «низшей функции» - волшебнике, драконе, который во сне лишает ее пациентку воли и короле, ведущем к трансформации и являющимся «истинным психопомпом» [Юнг]. Возможно, это была одна из самых первых попыток передать отличие материнского анимуса в образе дракона от отцовского в образе короля. В материнском исполнении анимус всегда архаичен и отсылает к временам и поколениям когда патриархальные устои обеспечивали выживание группы. В этом качестве материнский анимус скорее препятствует проявлению женской эго-идентичности, чем служит целям ее индивидуации.

В связи с материнским анимусом, мы обращаемся к реальности, в которой образ отца дисквалифицируется, реальный отец выведен из игры, а матери — наследнице бабушек отводится главенствующая роль не только в семье, но и в психическом пространстве детей. Во внутреннем мире отсутствует фактор, названный «отцовским логосом» [Юнг 1997: 25] и констеллируется архетипический образ коллективной психики в виде материнского анимуса.

В психике дочери разыгрывается драма жестокой конкуренции между образом отца, слабого, кастрированного, предающего, отсутствующего и фигурами дедов/прадедов по материнской линии или бабушек/прабабушек по отцовской. На коллективном уровне подобная динамика разворачивается каждую весну в День Победы, когда страну захватывает культовое действие под лозунгом «деды воевали». Их потомки несут портреты погибших на площади и гордятся славными победами прошлого, так как нет возможности для гордости живыми отцами. С последними в лучшем случае связаны чувства жалости и печаль утраты, а исключения лишь подтверждают общее правило.

Важно подчеркнуть, что деструктивное влияние материнского анимуса более ощутимо в отношениях с дочерью, чем с сыном. Мужская идентичность сына может развиваться все в том же патриархальном русле, даже если мать заменила отца в его патриархальной роли. Для дочери же в ее стремлении к балансу маскулинного и феминного женская природа отсекается «патриархальной ведьмой». Об этом как о большой опасности, угрожающей женщине писал Э. Нойманн: «ее собственная мать и мир фемининного... подвергается унижению со стороны патриархальных установок... негативная мать выступает для дочери в качестве патриархальной ведьмы, которая переоценивает маскулинное и ... отдает дочь патриархальному миру» [Нойманн].

Когда мы имеем пример «деспотичной королевы» и «матери-патриарха» [Вудман], связь с материнским анимусом переживаться как порабощающее влияние патриархальной власти на психику дочери. Речь идет о давлении огромной силы, подавляющей феминность.

Одержимая анимусом и ведомая «благими» намерениями, мать защищает дочь и одновременно вселяет в нее свой страх и стыд униженной феминности. Она видит в дочери конкурентку, ищет в ней замену мужу, готовит ее в невесты на патриархальный лад, но что бы она не делала, она является транслятором патриархальных установок. В этом ее отличие от матери, участвующей в инициации дочери и являющейся проводником к тому, что Э. Нойман называет божественным фемининным, представляющим «фемининную Самость» [Нойман].

Об этом все многочисленные патриархальные сказки про отношения мачехи и падчерицы с т.н. счастливым концом — переходом девушки в руки к мужу. Об этом также истории о том, как мать уничтожает душу ребенка, обзывая девочку проституткой, закрывая глаза на сексуальные посягательства к дочери со стороны отца или даже провоцируя инцест.

Насилие над ребенком совершают находящие в тайном сговоре материнский анимус и отец дочери. Далеко не только ригидный, дистантный, авторитарный отец задает перспективу будущих травматичных отношений дочери с мужчинами, но и отсутствующий отец, замененный материнский анимусом. В межпоколенческой эстафете насилия над феминным участвуют оба родителя и поскольку образ патриархальной власти находится в бессознательном матери, она играет в этой передаче более значимую роль, чем отец. Конечно, отцы вносят лепту в подавление женской идентичности дочери, но отец скорее безразличен и тем самым наносит травму отвержения и брошенности. Его насилие обычно тайное и тихое в отличие от громкого материнского.

Характерные слова анимуса, которые упоминала фон Франц «Ты безнадежна. Что толку пытаться? Нет никакого смысла что-либо делать. Жизнь никогда не переменится к лучшему» [Франц 1996: 232] женщина слышит не от отца, а от матери. «Ты никому не нужна» и тысячи других поражающих волю посланий звучат из глубины, женщина слышит в себе мужской авторитетный голос и понимает, что «это не папа», смотрит в зеркало, видит обращенный к себе критический взгляд и вспоминает, что так смотрела на нее мать.

Материнский анимус, передаваемый по наследству определяет женщину на роль главы семьи, мужички, черной вдовы, ужасной матери, деловой женщины, женщины-вамп и пр. При всем ролевом многообразии такие женщины обречены на то, что властителем их бессознательного будет суровая, жестокая и временами убийственная сила материнского анимуса. С таким анимусом они кардинально отличаются от женщин, являющихся носителями мужских проекций анимы. Анимусные женщины самостоятельны, подчеркнуто независимы, нагружены социальными амбициями, интеллектуально развиты, но эти преимущества нередко оплачены отказом от феминности.

Амплификации

Почему тема материнского анимуса не была развернута К.Г. Юнгом. Возможно дело в том, что и в его случае произошла констелляция материнского анимуса. Об этом есть множество упоминаний в биографии, начиная с детского сновидения, в котором на него произвел огромное впечатление символ фалличности материнского лона — материнский «людоед», фаллический объект, укорененный в трон [Юнг 1994: 23] до молитвы Филемона из «Красной книги»:

«Мать, ты, стоящая в высшем круге, неизреченная, покрывающая меня и его и защищающая меня и его от богов: он хочет стать твоим дитем.
Ты можешь принять его рождение.
Ты можешь обновить его…
Ему нужны узы детства.
… прими этого человека в обитель солнца, ему нужна мать» [Юнг].

К.Г. Юнг называл аниму и анимус архетипами души и духа, что является достаточным основанием рассматривать их без привязки к конкретным матери или отцу и не связывать с гендером. В психологии развития важна как душевность отца, так и дух, которым наделена мать — материнский анимус. Благодаря амплификациям мы можем увидеть, что материнский анимус не ограничен лишь функцией трансгенерационной передачи, а обладает своим архетипическим духовным предназначением проводника к Самости.

Рассмотрим метаморфозу материнского духа в историческом культурном контексте.

Нашей патриархальности около четырех тысяч лет [Шерер] и это огромный период, в течение которого формировалось коллективное сознание и получилось отлучить материнский анимус от Самости. Но что нам показывают допатриархальные времена, длящиеся сотни тысяч лет? Здесь мы видим, что дух не уравнивался с отцовским принципом.

Обращаясь к следам дописьменных культур мы узнаем о материнской духовной силе и о том, насколько условны наши кажущиеся незыблемыми представления о творческой потенции отцовского архетипа и порождающей силе материнского. В шумеро-аккадской мифологии «великая госпожа» Нингаль является матерью бога солнца Шамаша. Египетская богиня Нут - мать всех планет и созвездий в облике небесной коровы выносит на рогах солнечный диск, а богом Земли является ее брат и муж Геб, из тела которого прорастают необходимые людям растения и выходят воды Нила. Также и яростные формы женских богинь в виде эпидемий и войн указывают на качества, которые сегодня мы предпочитаем называть маскулинными. Через мор и разрушения кровожадные богини (Сехмет, Кали, Кибела) порождали на опустевшей земле новый мир, меняли религиозные парадигмы, искусство и науку, то есть, обладали несомненным духовным потенциалом.

Совсем иную картину мы видим в последующих верованиях и главных книгах патриархата, написанных мужским духовенством. К расщеплению женского образа подготавливает старозаветная книга Бытия, в которой Бог обращается к змею со словами «вражду положу между тобою и между женою» [Быт. 3:15], а диалог Евы со змеем, за которым следует вкушение плода с Древа познания, приравнивается к грехопадению.

В Новом Завете женщина становится материнской утробой, а ее духовная энергия — материнский анимус низводится в «глубины сатанинские» [Ои. 2:24], превращается во врага, змея, дракона, нападает на генеративные функции женщины и пожирает детей. С этого времени материнский анимус ассоциируется с дьявольской силой и за ним закрепляется исключительно негативная репутация, связанная с теневой стороной и «смертоносностью» матери [Биркхойзер-Оэри].

В видениях Иоанна Богослова появляется образ Матери, освященный в христианстве: «явилось на небе великое знамение: жена, облечённая в солнце... Она имела во чреве, и кричала от болей и мук рождения» [Ои. 12:1-2]. После увидел Иоанн другое знамение — красного дракона, стоящего перед Женой и ожидаюшего рождения младенца, чтобы пожрать его.

Идеалом для женщины патриархального мира становится лишь та, кто рожает в муках и скрывается от змея. Ее миссия в рождении бога Нового Завета, при этом сама она остается темным сосудом, архаической бездной или хаосом, который нужно преодолеть [Нойманн]. Ей суждено стать Богородицей, а рожденный Иисус становится светом Самости, к которой ведет анимус, очищенный от материнского «загрязнения».

Иисус, рассматриваемый Дж. Хиллманом в героическом мифе «принёс меч, клинок которого с самого начала христианской эры и по сей день из века в век вонзался в тело дракона, которым называли то одно, то другое» [Хиллман]. А теперь нам требуется «интериоризовать, психологизировать агрессию в понимании, собственно, самого определения сознания: разделяющего меча Логоса в руках героического эго, который выполняет свою задачу очищения материнского тёмного мира» [там же].

Переводя в связи с нашей темой символизм главных патриархальных книг с богословского языка на аналитический, мы видим как женский разум и архетип духа в женском исполнении присутствуют лишь как противопоставленные Самости. Такова логика развития коллективного и индивидуального сознания: «Самость всегда «одевается» или маскируется в архетип более прогрессивной фазы. И тогда прежде доминировавший архетип констеллируется в своем негативном аспекте» [Нойман] Освободиться от власти материнского анимуса в этом контексте означает остановить вековые процессы в своей психике и вглядеться в образ «увенчанной звездами женщины, преследуемой драконом» (Юнг 1997: 22), чтобы увидеть в нем расщепление, внесенное патриархатом.

В языческих и не менее патриархальных верованиях сложилось представление, что часть девушек должна стать суженными дракона [Видео 2]. Их приносят в жертву материнскому анимусу, чтобы утолить его голод и выкупить счастье обыденной жизни для других девушек. Дракон должен погибнуть и дать начало новой жизни, в противном случае женская эго-идентичность будет разрушена без последующего возрождения.

Сегодня, поскольку такое обыденное счастье не будоражит воображение, а сила архетипического притяжения не ослабевает, кинематографисты вновь и вновь обращаются к драконьей теме, романтизируя или драматизируя захваченность материнским анимусом. В логике патриархального и героического мифов уничтожение дракона освобождает женщину, но в той реальности, которую приносят нам пациенты, дракон никуда не исчезает и представлен материнским анимусом.

Каков в этой истории будет позитивный образ анимуса современной женщины? В этом поиске мы находимся с клиентками, для которых актуальны вопросы формирования их женской эго-идентичности, не адапативной, построенной на доминирующих в обществе представлениях, а на их внутреннем процессе.

Практика

В терапии энергия материнского анимуса добавляет к материнскому комплексу окрашенность травматической динамикой нескольких поколений. Чем значительнее и продолжительнее травма, тем скорее можно ожидать активацию структур психики, соответствующих ранним этапам социогенеза и констелляцию архаичного — материнско-бабушкиного анимуса. В самом примитивном варианте он будет соответствовать фаллическому анимусу, которому поклонялись в женских культах плодородия матриархальной культуры [Ханна 2016: 112].

В реальной встрече на сессии мы видим женщину, ожидающую нападения от мужчины, с готовыми конфронтационными реакциями и внимательно тестирующую возможность доверия. В архетипическом поле перед нами предстанет женщина, принадлежащая материнскому миру. Ее бессознательными процессами правит не унаследованный от отца великий спорщик, перегруженный «ожесточенностью» и силовым воздействием коллективного происхождения [Юнг 1997: 26-27] , а материнский анимус — «ласковый убийца» и «волк в овечьей шкуре».

В культуре древних греков материнский анимус царствовал над амазонками, у нас же бессознательное связывает его с террористическими организациями. Так в одном сновидении на пациентку нападает группа женщин, вооруженных автоматами и принадлежащих к движению талибан. Они неопределенного возраста, одеты в мужскую одежду и вручают сновидице таблетки «для подавления гормонального фона». Будь то амазонки или террористки, они одинаково представляют собой энергию, не интегрированную личностно и выражающуюся в использовании мужчин с репродуктивной целью и уничтожении феминности.

Проекция материнского анимуса на дочь может быть снята при условии, что дочь увидит и примет позитивное маскулинное имаго в ком-то еще помимо матери — в отце, брате, муже. Как говорила мать пациентки: «у нас с тобой была бы совсем другая жизнь, если бы был жив мой отец». Если бы в семье были отец и дед, то психика пациентки не оказалась бы перегруженной архетипической энергией анимуса матери и бабушки.

Нередко клиентам принципиально важно, чтобы аналитиком был мужчина. Как представляется, не только для того, чтобы направить на него отцовскую проекцию, но и проекцию тиранического материнского анимуса.

С какими проблемами, связанными с материнским анимусом мы встречаемся в анализе?

Как пишет, Дж. Хиллман, «анима и анимус запускают друг друга. Душа и дух вызывают друг друга: если мы в контакте с анимой, то мы также в контакте с анимусом» [Цит по Каст]. В обратном случае подавленная феминность является проблемой не только женщины, пришедшей в терапию, но и контрпереносных реакций терапевта мужчины. Имея дело с проблемой материнского анимуса у пациентки, мы не сможем избежать вопросов отношения терапевта с его анимой. Как было замечено, главной проблемой контрпереноса, которую нужно будет преодолеть мужчине - аналитику является его собственный пол и страх потери мужской идентичности [Вудман].

Проекция материнского анимуса вспыхивает в терапии, если аналитик не чувствителен к своей феминной части и, защищаясь, занимает менторскую позицию сверху. В тот же момент он становится тем, кто изнутри атакует психику женщины и запускает развитие устойчивого негативного переноса.

В юнгианской традиции исцеление происходит внутри аналитической пары, трансформационные образы рождаются в совместном бессознательно поле и затрагивает обе стороны процесса. Как отмечает С. Шварц, «многие образованные и независимо мыслящие женщины заканчивают тем, что отрицают собственную силу, саботируют и не знают, как действовать как волевые и эмоциональные... они демаскулизированы тем маскулинным, которое остается бессознательным» [Шварц]. Для преодоления т.н. демаскулинизации представляется важной дифференциация между архаичным материнским анимусом и героическим аспектом собственного анимуса женщины, который в полной мере можно назвать архетипом духа. Прежде чем энергия этого архетипа будет распознана в качестве силы, имеющей отношение к собственной личности, она появляется в сновидениях и в архетипическом переносе на аналитика.

Вряд ли в терапевтическом запросе от взрослой женщины часто звучит желание найти себе подруг или полюбить природу. Между тем, это те интересы, которые появляются в жизни женщины, возвращающей свою феминность. Главное, что происходит когда освободившись от власти материнского анимуса, женщина становится сильной — это смелость взглянуть на свою феминность. Это предпосылка к тому, чтобы укрепить узы близости внутри женского сообщества на свое и общее благо.

Библиография:

Биркхойзер-Оэри С., Мать. Архетипический образ в волшебной сказке [Электронный ресурс]. URL: https://www.psyoffice.ru/379-birkkhojjzer-ojeri-s.-mat.-arkhetipicheskijj.html. Дата последнего обращения: 21.09.21.

Вудман М. Опустошенный жених. Женская маскулинность. [Электронный ресурс]. URL: https://avidreaders.ru/read-book/opustoshennyy-zhenih-zhenskaya-maskulinnost.html. Дата последнего обращения: 21.09.21.

Каст В. Анима / анимус [Электронный ресурс]. URL: https://www.psyoffice.ru/2-0-2949.htm. Дата последнего обращения: 21.09.21.

Нойман Э. Страх феминного [Электронный ресурс]. URL: https://www.psyoffice.ru/2-1-2951.htm. Дата последнего обращения: 21.09.21.

Откровение Иоанна Богослова // Библия. Библейские комиссии «Духовное просвещение», 1991. Т.2. С. 593-612.

Первая книга Моисеева. Бытие // Библия. Библейские комиссии «Духовное просвещение», 1991. Т.1. С. 5-77.

Шерер Э. Юнг и феминное [Электронный ресурс]. URL: https://www.psyoffice.ru/2-0-2952.htm. Дата последнего обращения: 21.09.21.

Юнг К.Г. Воспоминания, сновидения, размышления — К.: AirLand, 1994. 506 с.

Юнг К.Г. Aion. — М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 1997. 336 c.

Юнг К.Г. Mysterium Coniunctionis. Таинство воссоединения — Мн.: ООО «Харвест», 2003. 576 с.

Юнг К.Г. Красная книга [Электронный ресурс]. URL: https://royallib.com/read/yung_karl/krasnaya_kniga.html#0. Дата последнего обращения: 21.09.21.

Юнг Э., Анимус и Анима [Электронный ресурс]. URL: https://www.psyoffice.ru/2-0-2948.htm. Дата последнего обращения: 21.09.21.

Фон Франц М.Л., Феминность в волшебных сказках. — М.: Независимая фирма «Класс», 2010. 256 с.

Фон Франц М.Л. Процесс индивидуации // Юнг К.Г. Структура психики и процесс индивидуации. — М.: Наука, 1996. С. 225–234.

Ханна Б. Анимус. — М.: Клуб Касталия. 2016. 346 с.

Хиллман Дж. Джеймс Хиллман. Великая Мать, Её Сын, Её Герой и Пуэр [Электронный ресурс]. URL: https://studopedia.ru/8_9684_ezhenedelniy-reglament.html. Дата последнего обращения: 21.09.21.

Шварц С. Отсутствующий отец и дочь [Электронный ресурс]. URL: https://www.maap.pro/biblioteka/stati/shvarc-syuzan1.html. Дата последнего обращения: 21.09.21.

Видео

1. https://www.youtube.com/watch?v=qyKd6i30ZLo

2. https://www.youtube.com/watch?v=227xiZB72TQ

© Сергей Дрёмов

Читать по теме:
Натерпелась девушка. Из жизни Дейнерис Бурерожденной.
Материнский анимус: Доло́рес Клейборн.